Женщина Габриэля - Страница 77

Боль и наслаждение от ее движения выдавили воздух из его легких. Он не мог сдержать их: боль, наслаждение. Габриэль чувствовал каждый поворот запястья Виктории, как будто она поворачивала его член вместо крана, скользкий пенис, движущийся в жарком, тесном кулаке ее тела — внутрь на четверть дюйма, наружу на пол-дюйма, внутрь на останавливающий пульс дюйм.

Струя горячей воды ударила в верхнюю часть его ноги.

— Направь душ вверх, — прерывисто сказал Габриэль, держась за ее талию и свое здравомыслие.

Он не узнавал своего голоса. А Виктория?

Она неловко установила душ.

Габриэль осторожно придвинулся ближе — пенис скользил, двигался, ее внутренние мускулы ласкали, сжимали, два тела действовали, как одно — пока ее таз не оказался напротив душевых брызг и вода не уколола ее разбухший клитор.

— О, мой… Габриэль!

Удивление, наслаждение, затем надвигающийся оргазм прозвучали в крике Виктории.

В той разрядке Габриэля не было радости.

Сжав веки и отбросив голову под душ, Габриэль стиснул бедра Виктории и вошел в нее так глубоко, что ее ягодицы прильнули к его паху и не осталось ни грозящей смерти, ни притаившихся воспоминаний, ни второго мужчины. Только два тела, ставшие единым.

Потрясение от его толчка было вытеснено силой оргазма Виктории. Ее мускулы сжимались вокруг него, пока Габриэль не стиснул зубы, окруженный горячей водой, скользкой плотью.

Мягкостью женщины.

Потребностью мужчины.

Габриэль погружал свою плоть в Викторию и держал ее так, чтобы она получила наибольшее наслаждение и от его проникновения, и от струи воды. Он ощутил ее второй оргазм еще раньше, чем она сама.

— Габриэль, пожалуйста… Нет! — закричала Виктория.

Габриэль кричал, двадцатишестилетний мужчина, который никогда не кричал прежде. Пожалуйста. Остановись.

Это не остановило второго мужчину.

Он зарылся лицом в изгиб шеи Виктории, ища утешения во влажной гладкости волос и плоти; затылок Виктории лег на его плечо.

— О… мой… Бог! — Она задыхалась в неистовом наслаждении. — Габриэль. Габриэль. Пожалуйста… не… останавливайся!

Все будет начистоту.

— Я не мог остановить это, — сказал Габриэль, его губы скользили по ее волосам, ее шее, член скользил внутри ее тела.

Темно-красный цвет запятнал черноту за веками Габриэля.

Он перерезал сообщнику горло. Его кровь была горячей и скользкой.

Как вода душа.

Как тело Виктории.

Как секс.

— Я не мог остановить это, — повторил он.

Раскачивая бедрами в наслаждении и боли. Не в состоянии остановить поток воспоминаний.

О темных волосах. О фиалковых глазах.

О любви. О ненависти.

Левая рука Габриэля слепо искала успокоения, гладила скользкую от воды талию Виктории, острые ребра, изгибалась вокруг мягкой, округлой плоти, судорожно обхватывала пальцами ее левую грудь. Ее сердце стучало под его пальцами; ее сосок впился в его ладонь, страсть — и бальзам, и бич.

Ее было так легко уничтожить. Второму мужчине.

Габриэлю.

Он прижался губами за ухом Виктории. Это не заглушило слов, которые распирали его грудь и рвались изо рта.

— Я… не мог… остановить это.

Ни боль. Ни наслаждение.

Ни утрату.

Любовь не была невинна. Невзирая на то, насколько сильно Габриэлю хотелось обратного.

Второй мужчина научил его этому.

Низкий крик вырвался из горла Виктории. Он вибрировал под губами Габриэля. Она внезапно выгнулась назад, ее тело открывалось, схватывало, доило его плоть, пока колени Габриэля не подогнулись, и он скользил, падал…

Твердая медь ударилась о его колени.

Виктория упала с Габриэлем, ее тело поглотило разрядку ангела.

Он не был способен остановить это.

Глава 20

Поток воды ударил Виктории в лицо, а потом всё прошло: оргазм, от которого она рухнула на колени, вода, которая довела её до кульминации, звук бьющегося сердца мужчины, который взял её в свой мир и показал боль и удовольствие секса.

«Я… не мог… остановить это», — его голос эхом звучал в медных стенах грота.

Крик ангела.

Медь была твёрдой, — у Виктории наверняка останутся синяки на коленях. Внизу, в бедрах и груди танцевали остаточные электрические разряды. Пять пальцев обжигали её живот, сердце билось под ладонью.

Ладонью Габриэля.

Её горло сжалось от воспоминаний о её удовольствии, его боли. «Они сковали меня. Я не мог двигаться. Не мог бороться».

В своем порыве освободить ангела Виктория лишила Габриэля того же выбора, которого лишил его второй мужчина: она вынудила его вступить с ней в плотскую связь.

С губ готово было сорваться извинение.

— Вода остановилась, — вместо этого сказала она.

Слишком поздно для извинений.

— Да, — без всякого выражения ответил Габриэль. Его голос коснулся основания её шеи и плеча мимолетной лаской.

Виктория уставилась на заключенную в душе меднокожую женщину. Пять медных пальцев были прижаты к её животу, левая грудь покровительственно обхвачена медной рукой. Медно-светлые волосы перемешались с волосами, потемневшими от воды.

Слёзы обожгли глаза Виктории. Она должна была знать.

— Что произошло, когда они закончили с тобой?

— Они оставили меня.

Но не для того, чтобы умереть.

Волосы и кожа Виктории заглушили слова Габриэля, но не скрытый в них смысл.

Они не хотели, чтобы Габриэль умер. Но он хотел этого.

— Кто освободил тебя? — нетвердым голосом спросила она, уже зная ответ.

— Майкл.

Избранник.